— А бензин?
— Это отдельная история. О том, что Олтяну контролирует «Петролюкс», знают десятки людей, не больше. Сорочан и узнал–то, потому что стал копать под конкурентов, которые начали копать под него. Я подозреваю, что это ее стратегия — прятать основные бизнесы за цепочками подставных лиц. А журнал, салон, модельное агентство — это лишь средство для основных бизнесов.
— Бизнесов? Их что, несколько? Типа бензина?
— Думаю да. — Николай перелистал еще несколько страниц. — И знают о них тоже лишь посвященные, свои сорочаны. Вот слушай. Кое–что о подругах, правильнее, наверное, сказать — подручных. Олтяну — так, понятно, разведена. А вот Виктория Бас — директор салона красоты «Оливия», ну, того самого, который на самом деле контролирует Олтяну. Эта самая Бас еще и хозяйка ресторана «Гепард». Она — внимание — тоже в разводе, муж — бывший владелец и основатель этого самого ресторана.
— Пока не улавливаю.
— Ирина Красовская.
— О, я знаю! Директор агентства «Киви».
— Совершенно верно. Семейное положение?
— Ммм… Хочешь сказать — разведена?
— Вдова. Несчастный случай — муж задохнулся газом.
— Муж, к чему ты клонишь?
Николай захлопнул папку и прошелся, теребя себя за нос, вдоль стола.
— Я попробую изложить, а ты — оценить, реально ли повесить на мою версию какой–нибудь более приличный ярлык, кроме «бред» и «чушь».
— Предупреждаю: подхалимажа ты не дождешься.
— Очень надеюсь.
— Коньяка налить?
— Лучше чаю.
Наташа подошла к плите и дважды, как ребенка по голове, похлопала чайник: вначале, будто дала легкий подзатыльник, а второй раз — полностью приложив ладонь, словно подозревая повышенную температуру.
— Придется подождать — чайник совсем остыл, — сказала она и зажгла конфорку.
Усевшись на диван, Николай, положил папку рядом с собой.
— Я думаю, что сподвижницы Надежда Олтяну — это женщины с похожей судьбой. Вернее, она помогла им повернуть их судьбу по образцу своей.
— Не поняла, их что, тоже лупили мужья?
— Возможно. Посуди сама: мы только трех женщин, включая саму Олтяну рассмотрели. И все они были замужем за влиятельными мужчинами и все по той или иной причине остались без мужей, но не в убытке.
— Совпадения.
— Тут еще много таких совпадений, — Николай постучал по папке.
— Там, что одни разведенные и вдовы? — у Наташи округлились глаза. — Ты что, хочешь сказать, что Красовская убрала мужа?
— Главред Томша тоже, кстати, вдова. Супруг скончался от послеоперационного перетонита.
— Ну и что? Для нашей медицины это не новость.
— Виктория Томша никогда не была журналисткой. Во всяком случае, пока была женой заместителя директора кондитерской фабрики. Почему–то мне кажется, что у ее супруга были все возможности для самой квалифицированной помощи при удалении язвы. Кстати, будь он жив, его бы сейчас посадили.
— За что?
— Чайник.
— Что чайник?
— Вскипел.
Наташа встрепенулась и бросилась к плите — чайник действительно исходил паром, прямо в открытую форточку.
— Ты намекаешь на эту историю с турецкой патокой?
— Ну да. Они же там бесконтрольно воровали больше десяти лет, и в деле куча документов с его подписью. А потом он внезапно умер, и его доляшка пополнила стартовый капитал жены, которая, полагаю, вполне могла открыть свое дело, но почему–то ушла в журналистику. Без специального образования и сразу в главреды — как тебе?
— Я ничего об этом не знала.
— Еще бы. Сейчас, конечно, у нее есть и диплом и даже кандидатская степень, но это примерно такое же признание, что и у наркодилера, ставшего меценатом.
Поставив дымящиеся чашки на стол, Наташа села рядом Николаем, поджала ноги и положила голову ему на плечо.
— Нет, там конечно, есть замужние, — продолжал он. — Их бы тоже неплохо проверить: не удивлюсь, если замужем девушки как минимум вторично и за бывшими стриптизерами.
— У тебя прямо заговор вырисовывается.
— В каком–то смысле, да, — отхлебнув, Николай вернул чашку на блюдце. — Я думаю, Надежда Павловна посвятила себя поиску жен богатых тиранов. Таких же несчастных женщин, какой была сама. Ну, знаешь, эта банальность про птичку в золотой клетке. Богатые бесправные рабыни. Да и что это за богатство, которым не распоряжаешься? Я думаю, первый круг Олтяну — именно такие, не имевшие ничего и получившие все женщины. Получившие благодаря ей и полностью ей преданные. Посуди сама: салон красоты, модельное агентство, женский журнал — сотрудники–мужчины вообще ни к чему! Да их там, вроде и нет, кроме разве что охранников, водителей и прочих вспомогательных фигур.
— А бензин?
— Это уже вложение капитала. Развиваться–то надо? Кстати, когда компанию «Петролюкс» приобрела Олтяну, — ну, не она, естественно, а подставная фирма, компания почти умирала, опять же из–за долгов. Не удивлюсь, если окажется, что предыдущий собственник вложился в какую–нибудь авантюру.
— Знаешь, — Наташа — я сейчас поймала себя на мысли, что забыла, что ты, собственно расследуешь.
— Напротив, мы как никогда близки к раскрытию преступления.
— Смотря какого.
— Убийства Сергея Платона, конечно же.
— Ах да, — рассмеялась Наташа. — Спасибо за напоминание, я же говорю — забыла.
— Модельное агентство, Наташа, модельное агентство. Зеленый и чертовски сочный фрукт.
— Не поняла.
— Я о киви.
— А–а–а…
— Мне когда это в голову пришло, я сам себе не поверил, честное слово! Потому что не слишком фантастично, вот честное слово, ничего подобного не припомню.
— Ну говори же!
— Только не смейся, ладно?
— А если будет смешно?
— Ладно. Но я все равно скажу. Агентство «Киви» — это прежде всего инкубатор.
— Все–таки жены для иностранцев?
— Может и это. Но прежде всего — жены, или подруги для воротил молдавского бизнеса.
— Хм, а чего так мелко?
— Ну, если учесть, что цель — отобрать бизнес.
— У кого цель? У Олтяну? Ты что — Наташа даже отстранилась, — всерьез полагаешь, что Олтяну взращивает моделей, чтобы подстелить их под дешевых молдавских бизнесменов?
— Тебе не идут подобные вульгарные обороты, — улыбнулся Николай. — Да, именно так. Они — наживка. Вернее — вирус, который проникая в жизнь такого вот деятеля, начинает крушить его бизнес.
— Не смеши меня! Как длинноногая блондинка может развалить бизнес?
— Ну, разрушить–то ей гораздо проще, чем построить, — заметил Николай. — И потом, не забывай про Сланского — его скутер, как теперь понятно, перевернулся не случайно.
— Жена перевернула? — саркастически спросила Наташа.
— Это вряд ли. Но впустить в гараж специалистов — почему бы и не жена? Что, в ином случае, могло означать признание Олтяну, от которой жена Сланского зависела многие годы?
— Это всего лишь предположение.
— А Лилия? А эта история — целиком, кстати, выдуманная — с продажей швейцарцу? Кстати, я очень сомневаюсь, что она сама такое насочиняла. Тут все готовилось на более высоком уровне.
— Ты пока не доказал, что это выдумка.
— Она сама в этом призналась — косвенно, правда. Иначе они бы не клюнули на блеф с письмом Платона и не убрали бы Лилию, понимаешь?
— Ее убрали?
— Я не знаю, жива она или нет. Очевидно, что ее решили увести со сцены, когда возник форс–мажор: просочились сведения о частном сыщике, которого они ангажировали из Москвы. Кстати, я думаю, ему грозит опасность и мне стоит ему об этом написать.
— А, кстати, про эту Нину, ну из письма этого москвича, в папке ничего нет?
— Не встречал там такого имени. Скорее всего, Олтяну ее слишком хорошо прячет — для особых, так сказать, поручений.
— Ну хорошо. Допустим, ты прав. Ты прав, и Олтяну действительно, скажем так, внедрила Лилию в логово конкурента. Вот только что это дало? Лилия что — банкротила «Петронию»? Она, как я понимаю, вообще не вмешивалась в бизнес мужа.
— Она подрывала его моральное состояние. Что им после этого стоило развалить его бизнес? Меня с самого начала смущал этот абсурд, ее это бессмысленное на первый взгляд поведение. Сейчас я почти уверен, что они заранее составили подробнейший психологического портрет Сорочана и что это неадекватное, согласись, поведение Лилии в отношениях с мужем — часть одного большого плана.
— Господи, Коля! — Наташа всплеснула руками. — Да ты что, какой план, какой психологический портрет?
— И это говорит человек, которого ввели в гипноз за одну секунду.
Усмехаясь, Наташа покачала головой, но ничего не ответила.
— Они прекрасно понимали, как Лилия должна вести себя с Сорочаном, чтобы довести его до почти полного разрыва с реальностью — а это и было их целью: выключить его из активной жизни, хотя бы на время, которое, заметь, совпало с катастрофическими проблемами для его же компании. Теперь уже, правда, почти бывшей, — добавил Николай, переводя дух. — Представляешь, какого уровня специалисты работают на них, чтобы рассчитать все это. Ну, например, что Сорочан не устроит жене сцену ревности, не подаст на развод и даже не всадит ей оплеуху, а будет терпеть, мучаться и ждать, что все устроится само. И это в те самые дни и недели, когда ему для спасения своего дела требовалась предельная концентрация усилий, а от самого близкого человека, каким он до сих пор наивно считает Лилию, вместо сплошного морального негатива — всецелая поддержка. По отношению к Сорочану вариант сработал. По отношению к Сланскому, видимо, нет: я уверен, что убийство — это крайняя мера, когда все другие средства исчерпаны.
